Крымчане перестали улыбаться

Крымчане перестали улыбаться

06 апреля 2015

Петр Погибин

Главные впечатления от нынешнего Крыма получаешь при пересечении границы. Там, где раньше проезжали, не задерживаясь и любуясь просторами Чонгарского пролива, теперь приходится стоять часами, потом заполнять миграционные карты, декларации и общаться с хамоватыми россиянами – пограничниками и таможенниками: кто такие, сколько вас, куда следуете, с какой целью?

Всё вокруг знакомое и родное, но расхаживают вооружённые и похмельные оккупанты в камуфляже от Юдашкина, и только их смешные шапки-ушанки как-то сглаживают неприязнь ко вчерашним «братьям».
Неприязнь эту они, кстати, чувствуют. У кого совесть осталась, отводят глаза и становятся вежливыми. Ну а ватаны и за Чонгаром — ватаны.

К границе мы подошли часам к 5 утра: выехали в ночь, надеясь, что под утро машин будет меньше и, соответственно, все процедуры пройдём быстрее, тем более что после Мелитополя трасса обнадёживающе опустела, да и украинские блокпосты и кордоны миновали без задержки. Но у последнего блока перед нейтралкой уже выстроилась длинная колонна – слева легковушки, справа длинномеры – и, как мы поняли, машины стояли с ночи: россияне в Крым никого не пускали. Мы выходили подышать и размяться, потом грелись в машине.

С рассветом в ту сторону потянулись группы «железнодорожных» пешеходов. Дело в том, что дальше Новоалексеевки поезд не идёт. Оттуда до Чонгара пассажиры добираются на такси, а затем идут несколько километров до российской таможни с сумками, чемоданами на колёсиках, тележками, детьми и даже с кошечками и собачками.

— Ничего племянничек, жизнь устроена так, что надо преодолевать трудности, — какая-то женщина подбадривает нагруженного здоровенным рюкзачищем юношу, который аж качается от тяжести.

— Как же дожилась до такого, за что же мне такое, ещё идти и идти, — это какая-то бабуля с раритетной «кравчучкой» бормочет на ходу.

Мимо нас прошло не менее сотни людей. Потом мы их снова встретили в пешей очереди на российском пограничном контроле.

Очередь из пешеходов перед российским терминалом

В будочке паспортного контроля сидели две прапорщицы. Пообщавшись с ними, я вспомнил моё счастливое детство. Во-первых, потому что это были две классических блёклых алёнушки. А во-вторых, это специфически брезгливое высокомерие я встречал только у московских продавщиц в отделах «Соки. Воды». Впрочем, тут же стало ясно: они не хамят, точнее, они даже не знают, что хамят, просто такова принятая у них манера общения.

Кстати, если на территории российского терминала кому-то захочется по нужде, то, конечно, туалеты имеются, но пройти к ним можно лишь в сопровождении, а сопровождающего офицера ещё надо где-то найти.

Интересно, что простояли мы на нейтралке часов 6, а российские процедуры прошли минут за 30. Вероятно,  держать машины перед терминалом для россиян – способ показать въезжающим украинцам, чей теперь Крым.

Кстати, автобусное сообщение между Крымом и Украиной не прекратилось. Мы видели рейсовый автобус «Севастополь — Днепропетровск», потом ещё «Ялта — Херсон».

После таможни многочисленные легковушки и длинномеры куда-то делись. Дорога до Джанкоя была пуста. Не было и военных колонн с зелёными человечками, которые год назад мы встречали через каждые два-три километра. Вдоль трассы выстроились ободранные борды, некоторые всё ещё зовут крымчан на референдум 16 марта 2014 года. Вдоль обочин — кучи мусора. Сохранились таблички с украинскими названиями населённых пунктов.

В районе Медведевки пропала связь, сразу отключились и Киевстар, и Лайф и даже МТС. Симку, кстати, в Крыму можно купить лишь с предъявлением паспорта, впрочем, продаются «временные» сим-карты, на месяц, например. Ещё можно в wifi-зонах входить в интернет и связываться по Вайберу или Скайпу.

На улице Советской в Джанкое, где обычно автомобилистов поджидали многочисленные забегаловки, генделыки, и кафушки теперь пусто, не осталось ни одного павильончика, ни одного ларька. Мы хотели перекусить в заведении с незатейливым названием «Самса тандырная», но оно оказалось закрыто. На выезде из Джанкоя по-прежнему стоят брошенные жилые дома. Помнится, к 13-му году, ещё украинскому,  их начали было ремонтировать и заселять. Но после «крымской весны», похоже, Джанкой вновь стал депрессивным и медленно умирает.

На участке, где симферопольская трасса становится четырёхполосной уже было веселее: мусор за обочинами пропал, дорога стала ровнее, машин прибавилось, борды принялись славить годовщину
«крымской весны» и рекламировать Иисуса, обещающего всех успокоить (в церковно-славянском оригинале, кстати, упокоить). Ещё рекламировалась сельхозтехника «Ростсельмаша», мини-печки и газовые баллоны. Готовятся к блокаде, похоже.

Симферополь по-прежнему встречает огромным граффити на чердачной части длинной высотки «Вместе остановим фашизм» (или как-то так). В 14-м году левая дужка буквы «Ф» была затёрта, и граффити останавливало рашизм. За год поправили.

Город внешне выглядит прежним. Кстати, много старых украинских автомобильных номеров, соотношение с российскими – половина на половину. Немало машин с донецкими номерами. Местные «российские» маркированы так: 82 регион – собственно Крым, 92 регион – Севастополь. Есть ещё 777-й регион, говорят, такие номера были выпущены в Москве для тамошних элитней. А крымские три семёрки действительны только в Крыму, в остальную «Россию» с такими не пускают.

Порадовало отсутствие российских флагов. Год назад триколоры реяли на каждом столбе, сейчас куда-то делись. Какой-то мужик ходил вдоль сплошной, имея в руках ворох трёхцветных флажков, водители его игнорировали, флажки не брали.

Культурная жизнь представлена афишами концертов «Пикника», Сергея Трофимова и гастролей каких-то московских антрепризных звёзд, я не узнал на фото ни одного актёра.

То, что мы попали в «ближнее зарубежье» почувствовалось лишь на симферопольском рынке, куда мы заехали по традиции, за овощами и лепёшками. Рассчитываться пришлось рублями. Но цены здесь и далее будут называться в гривнях, для удобства сравнения.

Итак, мы купили редиску (40 гривень за килограмм), помидоры (70 гривень за килограмм), огурцы (60 гривень за килограмм), шампиньоны (75 гривень за килограмм), лепёшки (25 гривень за штуку). За зелень я отсыпал гору 5-ти и 10-ти рублёвых монеток с предыдущей сдачи. Мясо к мангалу мы своё везли, но ценой свинины поинтересовались – 180 гривень.

Бутылку пива дешевле 25 гривень не встречал. А стоят-то у них в холодильничках «Оболонь», «Черниговское», «Зиберт», «Таллер», ну и местные «Крым» и «Крым. Русское».
Малый купил 0,5 пепси-колы за 20 гривень, в другой раз за 30.

А ещё мне захотелось моей любимой гидрокарбонатно-натриевой минеральной воды. Зашёл в мини-маркет и нагло поинтересовался – нет ли у них «Поляны квасовой». Ответили, что натуральную «Поляну» в Крыму я нигде не найду, а есть лишь невкусная растворяшка, продающаяся в АТБ.

Но в магазинчике напротив «Поляна квасова» таки оказалась, настоящая, с гуцулом и трембитой.
Между прочим, украинских продуктов в крымской рознице непозволительно много. То ли гуманитарный Ахметов завозит, то ли белые КАМАЗы. Но взгляд всё время натыкался на привычные торговые марки у молочки, сыров и колбас.

Добил татарин на рынке, у которого я спросил «тыкомку» (маленькие луковицы для высадки) Ялтинского лука.

— Для тёщи ваш лук покупаю, высадит в наших чернозёмах, — сообщаю татарину.
— А вы откуда? – интересуется тот.
— Из Днепропетровска, — отвечаю.
— Так это украинский лук, нам его из Одессы привозят, — мрачно говорит татарин.

Кстати, люди в Симферополе вообще показались мрачными: лица каменные, никто не улыбается. Словно попали в какую-нибудь Самару или Саратов. В прошлом году было много пьяных, народ песни распевал, куражился и матерился. Теперь куда тише перемещаются, ходят туда-сюда мимо патрульных машин с надписями «Полиция», в мобилки что-то бормочут.
Встретили лишь двоих смеющихся военных. Они стояли возле плакатов, убеждавших записываться на контрактную службу в российскую  армию. Бойцы в пиксельном камуфляже сурово вглядывались с плакатов куда-то в сторону Керчи. Видимо, поблизости находился то ли военкомат, то ли армейский штаб.
Теперь о жизни в нынешнем Крыму со слов наших крымских друзей. Передаю, как слышал, ничего не убавив и не прибавив.
Жить в Крыму стало лучше, стало веселее военным, служащим ВС РФ и севастопольским пенсионерам. Всё, что служит в армии и флоте, всё, что работает на армию и флот, имеет высокие и очень высокие зарплаты и на запредельные крымские цены внимания не обращает. Пенсионеры, мечтавшие умереть в России, употребляют в пищу омары и сёмгу, красную и чёрную икру, а также другие деликатесы. Покупать их они приезжают на 5-й километр. Это рыбный базар где-то в районе Севастополя.

Всем остальным крымчанам живётся не так сладко, ибо работы по-прежнему мало или совсем нет, а приближающийся сезон, видимо, провалится, как и предыдущий. Ибо с крымскими ценами и уровнем обслуживания россиянам дешевле будет оправиться на отдых в Турцию, Египет, Малайзию или Таиланд. При этом не надо будет участвовать в безобразных драках на Керченской переправе.
Для остальных крымчан в лучшем случае ничего не изменилось, а в худшем – жить стало хуже, жить стало грустнее.
В Крыму началось резкое социальное разделение на богатых и бедных. Бедным, как водится, плохо, особенно на фоне вступающего в действие строгого российского законодательства со всеми перерегистрациями, очередями и традиционными для России дуростью и чиновным хамством.
Ну и духовные скрепы потихонечку действуют. Например, сигареты в магазинах закрываются специальными жалюзи, чтобы вид пачек не вызывал соблазна их купить. А на самих пачках кроме традиционных сообщений о вреде курения ещё имеются вводящие в депрессию надписи «Импотенция», «Саморазрушение», «Страдание»…

Духовные скрепы в действии

Кстати, говорят, что ещё неплохо живётся беженцам с Донбасса. Они якобы получают немалое пособие, чуть ли не по 400 гривень в день выходит. Но работать беженцы не желают, и время жизни проводят в праздности и пьянстве. Крымчане их не любят, почти так же, как москвичей и севастопольцев.
Кстати, насчёт праздных развлечений.  Не знаю, как в крупных городах, но в Бахчисарае после 19:00 жизнь замирает. Магазины закрываются, транспорт останавливается, чтобы купить вино или крепче – места надо знать. Но и там опасно, ибо по строгим законам РФ продавать вино на разлив строго запрещено. Так что вечернее правило открыли, к иконам обратились, все занялись постом и молитвой, суки! Или Киселёва всем смотреть!

О телевизоре пара слов. Наверное, эфирное ТВ в Крыму смотрят. Но по сёлам, пожалуй, нет домов без спутниковой тарелки. Так что украинское телевидение крымчанам доступно. Ещё весьма популярен крымскотатарский канал «АТР», позволяющий себе выпускать новости на украинском языке, равно как на русском и крымскотатарском.  АТРу сейчас не продлили лицензию на вещание и многие этим огорчены.

Теперь рассказ о том, как я беззлобно троллил крымчан. Кстати, наши «шо», «та» и мягкое «г» привлекали внимание прохожих. Один раз я услышал в спину «О, хохлы понаехали».
Когда группа людей 40+ с яростным курским акцентом поинтересовалась у меня, как быстрее выйти из Форосского парка (спрашивали о коротком пути), я в отместку сообщил им: чтобы быстро перемещаться в пространстве, видимо, необходимо быстрее переставлять ноги. Это из-за их произношения. Простите, не удержался.

В Бахчисарае двое пиксельно-юдашкинских срочников в ушанках, стоявших у входа в хозяйственный магазин, спросили у меня, что такое «драбына». Я ответил, что это большая разделяющаяся на дробь боеголовка, которую злые укропы хотят запустить из Херсона. А так, если надпись «Драбина» прикреплена к лестнице-стремянке, то можно и самим догадаться. И это тоже из-за их произношения.

По ходу нашего путешествия мы посещали рынки, магазины, кофейни и ресторанчики. И везде я проникновенно задавал один вопрос «Ну как вы тут, как вы прожили этот год без нас – хохлов, укропов и бандер?» Привожу некоторые ответы.

— Не надо так, не спрашивайте.
— Мы стали больше общаться, раньше по домам сидели, а теперь постоянно стоим в очередях, знакомимся, разговариваем.
— Зачем вы так? У меня в Украине все родственники.
— Я пока ещё не понял, как-то всё неопределённо.
— Чем выше цены, тем вкуснее кушаем. Непонятно, что будет дальше, а так хоть поживём в своё удовольствие.
— Не знаю, мы пока не поняли.
— У нас всё хорошо, всё замечательно, а у вас война и голод (сказано было с улыбкой, бодрым тоном жены, разлюбившей мужа).

В общем, чувствуются разочарование и усталость. На закуску приведу диалог с одной продавщицей, у которой я пытался купить крымское вино на разлив.

— Пожалуйста, «Массандра», «Магарач», «Сатера»…
— «Сатера»? Что за «Сатера»?
— Крымское вино, разливают в Бахчисарае, а «Инкермана» нет и, наверное, больше не будет.
— Я, вообще-то, хотел взять разливное, у вас на вывеске написано: вино на разлив.
— Разливать вино запрещено законодательством Российской Федерации. Строго карается.
— Ну да, у Российской Федерации с этим быстро, со строгим каранием. И какой вы нашли выход?
— Никакой, перестали разливать просто. Теперь только стекло. А его не берут. Дорого. Не надо так улыбаться. Да, нам не сладко. За год ничего не изменилось и это в лучшем случае. Цены сами видели. И давят, давят, давят. Мы уже готовы бизнес закрывать с этой чёртовой федерацией!
— Вам не страшно такое говорить? В Крыму же везде ФСБ, КГБ…
— Я жена офицера, я такое видела, что давно ничего не боюсь. Я с самого начала была против всего этого, ничего хорошего от России быть не может. Всё случилось, как я говорила.
— Ну, дайте мне «Сатеру» красную полусладкую за 206 рублей (примерно 100 гривень). И что, много вас таких?
— А вы для чего спрашиваете?
— Да я бандера, я из Украины.
— Я тоже. А то, что вы из Украины, сразу видно.
— Произношение?
— Да нет, говорите вы чисто. Вы вошли в магазин и поздоровались, у нас здороваются только крымчане, у россиян так не принято. Вы не знаете, что вино разливать запрещено, значит не крымчанин. Ещё вы всё время улыбаетесь, больше доброжелательно. Но глаза выдают.
— А что глаза?
— У вас во взгляде презрение. Это хорошо видно. Не думайте, что все мы тут за Россию. Украину мы помним и любим.
— Тогда спасибо, за вино и за всё. Держитесь.
— Вам спасибо, что приехали.

Пожалуй, на этом и всё. Как я и предупреждал, писать надоело. Путь оттуда ничем не отличался от пути туда. Разве что на российском паспортном контроле я напевал припев из «Ujoben sie bitte». Было ещё много прогулок по горам и долам, были шашлыки и домашнее вино, было общение с друзьями. Крым прекрасен. Крым пережил не одну оккупацию, переживёт и эту.

—

Varr-rrav