ФОРМУЛА КРОВИ. НАДЕЖДА

ФОРМУЛА КРОВИ. НАДЕЖДА

08 февраля 2015

Олег Крапивин

Не по точному числу, конечно, а в зависимости от индивидуальных особенностей, и еще ряда факторов. Тем не менее, срок отчаянной акции протеста украинской заложницы рашизма можно назвать критическим. А вот просто рассуждать, оправдана ли такая жертва – не стоит. Потому, что рассуждать об этом имеют основания только те, кто делает подобный выбор для себя не в теории, а на практике. О чем же тогда эти заметки? Ну, хотя бы о «стратегии сатъяграхи». И о том, что есть обстоятельства, в которых отдельные человеческие единицы становятся солью земли.

Поединок. Причем, цивилизованный мир, институции которого требуют освобождения Надежды Савченко, да что там, даже остатки думающей России – сформулировали, на чьей стороне правда в этом противостоянии.

Не по стороне Путина (хозяина необозримой территории; мультимиллиардера; держателя ядерной кнопки). Правда – по стороне тридцатитрехлетней рядовой украинки. У которой для этого поединка есть только то, что есть: душа. И тело, в качестве сосуда души.

Вполне приземленная деталь. Освободить заложницу требуют не только потому, что она держит длительную голодовку протеста. Если основываться только на этом, можно дойти до абсурда. Предположим, Пермяков, растерзавший мирную армянскую семью, включая младенца – осужден, и вот, он в заключении отказался от пищи с требованием «выпустите меня». На этом основании международные правозащитники придут к выводу — отпустить немедленно? Нет, конечно.

В отношении Савченко Россия нарушила и продолжает нарушать кучу законов, в том числе, очевидных законов здравого смысла.

Обвинение в пособничестве совершению «отдельного» террористического убийства выглядит, мягко говоря, натянутым, если речь идет о линии боевого столкновения, где стороны наносят друг другу удары. И при этом ежедневно гибнут люди с обеих сторон.

Это не значит, что все убивающие и убиенные одинаково правы или равно виновны. Критерий прост. Полицейские и бандиты. Бывают ситуации, когда и те, и другие палят друг в друга, раня и убивая. Но бандиты делают это, чтобы достичь незаконной цели, захватить не принадлежащее им. А те, кто в такой ситуации вынужден пытаться сдержать их силой – защищают законное.

В составе украинского добровольческого батальона Надежда Савченко, действуя на территории своей страны, на которую напали – объективно находилась на стороне закона и защиты. Стреляла ли она, или, как и было в момент пленения, пыталась подобрать раненых.

Впрочем, об этом, о глобальной направленности действия сторон, чаще всего говорят после окончания войны. В нюрнбергах-гаагах, где судят агрессоров. А в ходе войны – бойцов противника, в том числе, берут в плен. Но Россия, вопреки очевидному, отказывается трактовать удерживаемого ею бойца Савченко в качестве военнопленной.

И – заходит в тупик. Потому что уголовное дело с обвинением в терроризме можно было бы заводить в другом случае. Если бы речь шла о том, что некий гражданин Украины проникает на территорию России, и там кого-либо убивает, даже с условно высокой целью отплатить за террор, развязанный Москвой у нас.

Москва пыталась сделать из похищенной Надежды Савченко корректировщицу огня – целенаправленно убившего двух российских телевизионщиков. Мол, гибель представителей прессы, это что-то особенно ужасное. Но если даже оставить за кадром доказанное стороной защиты: журналисты погибли, когда Савченко уже была захвачена…

То все остальное тоже не пляшет. 17 июня у поселка Металлист на Луганщине наши батальоны ответили минометным огнем на обстрел тяжелой артиллерии рашистов. Можно представить себе, что в круговерти полета крупных снарядов – кто-то целится ими в две конкретные человеческие фигурки? Причем, это не разведка донесла, что в таком-то квадрате будет находиться прибывший на передовую Путлер, тогда подобная прицельность была бы оправдана… Журналисты, отправившиеся на войну, они, знаете ли, гибнут от снарядов или бомб, равно как и представители других профессий, попавшие под шквал огня. Убийство на войне именно журналиста – это когда снайпер выщелкивает конкретно того, кто не «с пулеметом, а с «Лейкой» и блокнотом». Или когда не стреляющего работника медиа захватывают и казнят.

Второе, выдвинутое недавно обвинение – это вААще… Надежда Савченко с непонятной целью вполне самостоятельно «незаконно пересекла границу России». Если учесть, что ее ФИО никак не было на слуху, и прибавить очевидное, то, что граждане Украины ездят в Россию без виз, то зачем понадобилось бы совершать подобное «тяжкое преступление»?

Требования отпустить заложницу – они основываются именно на всем упомянутом выше. И, скорей всего, если бы не ПОЕДИНОК, который молодая украинка ведет с верхушкой рашистской убийственной машины, мировая общественность говорила бы о Савченко через запятую, в контексте всех, кого захватили бандиты.

Поединок – для славы? Политической перспективы?

Нет. Если циникам угодно мерить все шкурными мерками – Надежда Савченко (замеченная именно потому, что Москва захотела слепить вокруг ее захвата дутое, но громкое дело), стала депутатом отечественного парламента и делегатом ПАСЕ ранее объявления голодовки и предельных сроков подобной акции протеста. То есть, можно было, так сказать, сидеть, сохраняя свою жизнь, и радоваться, что имя сделано.

Сознательно и непреклонно отдавать жизнь по капле – ради иллюзорной «карьеры», а ну-ка, кто из одержимых политическими амбициями способен пойти на такое?..

Изо дня в день, именно сейчас, когда пишутся и читаются эти заметки, усугубляются необратимые симптомы. Адвокат Илья Новиков констатирует: «если говорить откровенно, она умирает, она умирает очень медленно». Сестра Вера, с трудом добившаяся свидания в одиночной камере «Матросской тишины» — рассказывает о том, что температура тела Нади около 36,2, и – «у нее изменяется формула крови».

Может ли собственная, но одна жизнь, принесенная в жертву – послужить спасением для чего-то большего? Тема голодовки Надежды Савченко – обрастает в медийном пространстве как символизмом, так и рассуждениями прагматиков. От честного, на оправданном душевном надрыве, когда российская журналистка Светлана Дьяченко пишет: «если Надежда погибнет, Россия уже не встанет», имея ввиду, что это убийство поставит на стране-убийце более глубокое клеймо. До того, что прикидывают: может ли стать смерть протестующей обдуманным «последним снарядом по Путину».

Наверное, все не так просто. Кремлевская Рашка, хоть и в коленно-локтевой позе – но пытается с понтом стоять на своем. Сколько бы смертей по ее вине ни падало на ее проклятую голову. Количество и качество этих убийств – будут иметь значение только на суде, перед которым агрессор ответит рано или поздно.

Так значит – то, что делает Надежда, делается ею напрасно?..

Трудно посметь рассуждать на эту тему. Но, представьте себе, на нее не теоретически, а наедине со смертью – еще как рассуждали светлые люди.

Рассчитывали ли, имели ли основание рассчитывать на то, что актом протестной голодовки удастся мгновенно добиться гуманизации Империи зла или свободы политзаключенным – Вячеслав Чорновил, Мустафа Джемилев? Вряд ли. Но свои опасные для здоровья и жизни акции они держали непреклонно. 117 дней, так долго потому, что при условии попыток пыточного питания разрывающим пищевод шлангом – голодал Анатолий Марченко, умерший, но не сдавшийся.

Иногда приходится слышать, что были, мол, времена поступков. Вплоть до таких, без расчета на награду, на грани жизни и вполне реальной мучительной смерти. А сейчас… Сплошная мутная гибридность.

Если люди выходят против сатрапа на площадь – то их непременно кто-то нанял, и, более того, они выходят только для того, чтобы усадить во властное кресло человека с другой конкретной фамилией.

Если идут на передовую защищать отчизну – то либо « силой погнали», либо пиарятся.

А в остальном – все сплошной договорняк.

Ну, так пускай кто-то попробует договориться с Надеждой Савченко. Человеком, поставленным в условия, когда протестовать против глобальной подлости агрессора – можно только так. А не протестовать – как видно, нельзя. Почему нельзя? Потому что. Выбор сделан.

Этот выбор нельзя рекомендовать в качестве массового. Если бессрочную голодовку с целью остановить Путлера объявят миллионы украинцев… Или – полный состав Европарламента, ряд депутатов которого сейчас, сменяясь, держит символические голодовки в поддержку коллеги Савченко… Ерунда, конечно. Кремлевская банда выпьет (и закусит) за упокой. Но если, будучи показательным заложником этой сволочи, вот так не сможет протестовать НИКТО – значит, зло побеждает.

Какая практическая корысть Кремлю в жизни или смерти одного бойца украинского добровольческого батальона? Надежду, как и любого другого нашего защитника – могли пристрелить на месте либо замучить, мало ли таких безымянных могил. И конечно, на ее месте показательной заложницы мог оказаться кто-то другой.

Судя по всему, рашисты, постоянно работающие на впечатляющую телекартинку, хотели выдавить из схваченной пленницы – «символ преступности Украины» и, что важнее, «символ сдачи». Когда молодая женщина, сломленная тюремным давлением, напуганная жуткой перспективой, и, напротив, соблазненная перспективой послаблений – лепечет что-то в свое оправдание по деталям, для видеоряда, а обвинение надувает уголовку. А при большей удаче – она (ведь жить хочется всякому, да, прагматики?), еще и признает, что в России ей открыли глаза на истинное положение дел…

Этот сценарий – наша Надежда сорвала. Такой ценой, которой это сделано и продолжает делаться. Много это или мало?..

Сатъяграхи. Это незнакомое слово упомянуто в начале сегодняшних заметок. Явление связывают с Ганди, и, таким образом, относят, в основном, к его теории ненасильственного сопротивления. Делая ударение на ненасильственности. Но если поинтересоваться, то понятие на санскрите означает – «упорство в истине».

Бывает так, что для упорства в истине – нет черты, до которой можно истине служить, а после которой – уже опасно для физической жизни.

Когда год назад мы в Киеве шли по Институтской, и пули, без личных заявлений, «записывали» в Небесную сотню, но остальные не побежали – это было упорство в истине.

Когда на Майдане лежали тела убитых, но живые, такие же рядовые граждане добирались сюда несмотря на янучарскую остановку метро и опасность – это оно и было.

Когда на передовой наши бойцы (мы знаем не все имена) подрывают себя, чтобы не сдаться, чтобы унести с собой окруживших бандитов – это оно и есть.

И – там, где смерть и прочие неприятности вроде бы пока не неизбежны, но возможны. Когда человек идет записываться в батальон, или волонтерит под огнем.

Или – менее того, но все же. Безо всякой очерченной выгоды либо славы, держит моральную оборону против инфовойны в соцсетях. Покупая себе упаковку кофе – вторую оплачивает для того, чтобы положить возле супермаркета в «копилку» помощи бойцам.

И когда оставшиеся порядочными единицы россиян – идут на гарантированный арест, становясь в пикеты в поддержку Надежды, включая в авто Гимн Украины под стенами ее тюрьмы, это тоже упорство в справедливости, не на публику.

Не нужно скрупулезно взвешивать размер повседневного участия в процессе упорства в истине. Возможно, нужно только одно – осознавать, что такое явление есть. И что – возможно, личная сатъяграхи при изменившихся обстоятельствах может потребовать большего от каждого. При исключительно индивидуальном выборе.

Физиология. У Надежды, держащей голодовку в московских казематах, опасно для жизни меняется формула крови. Но формула крови в более бессмертном понятии, она остается неизменной в любые времена.

Эта формула – и есть надежда. Без игры слов и имен. Надежда на то, что планета, где живут, в том числе, люди, способные сознательно платить за истину высокую цену – может рассчитывать на то, что истина будет побеждать.

qzditzidrkikkkmp lang="ru-RU"> 

Виктория АНДРЕЕВА, «ОРД»